Санкции коснулись медицины в России в меньшей степени, чем другие отрасли, но замедлили совместную разработку с западными компаниями и клинические испытания препаратов.
О том, как происходит поворот на восток и какие темы внутри системы здравоохранения стали актуальными после окончания эпидемии коронавируса, рассказал доктору Петру исполняющий обязанности врача. Вице-президент Фонда «Сколково», исполнительный директор кластера биомедицинских технологий Камиль Зарубин на Петербургском международном экономическом форуме.
— Как санкции повлияли на медицину в России?
— В целом медицина и здравоохранение пострадали от санкций меньше, чем другие отрасли: меньше компаний ушли с рынка, прекратили поставки. Сложности возникли с комплектующими, причем в совершенно неожиданных местах. Например, у фарминдустрии не было проблем с поставкой субстанций, а вот с пробками, пробирками были проблемы — о чем никто не задумывался.
Что касается цифровых технологий, то они в основном используют российское программное обеспечение. Мы недавно спрашивали у наших стартапов, где они все производят: все потихоньку начинают переходить на отечественного производителя и на Китай. Например, у компании «Медвиар» есть китайские VR-очки, но весь софт — свой. Так что в целом на медицинские стартапы ситуация не сильно повлияла.
— Большинство западных фармкомпаний пообещали не прекращать поставки в Россию жизненно необходимых лекарств и вакцин. Сдержали ли они свое слово?
— На самом деле только две американские фармацевтические компании полностью ушли с рынка и прекратили продажу каких-либо препаратов. В остальном перестали инвестировать в развитие и поддерживать инноваторов. Печально, но в десять раз печальнее, что в России прекратили клинические испытания. Во-первых, он блокирует свободный доступ пациентов к самым современным лекарствам. Во-вторых, если не будут проводить клинические испытания, велика вероятность, что возникнут трудности с регистрацией препарата в стране. Но мы все еще продолжаем надеяться на возобновление клинических испытаний.
Среди пострадавших необходимо отметить научное сообщество: ученые должны быть в тренде и потеря связей крайне болезненна. Медицина глобальна: нельзя лечить онкологию в России и не знать, как это делается, например, в США. Конечно, еще есть связи с Китаем и арабским миром, но пока такого сотрудничества, как раньше, нет.
— Как дается медицинскому сообществу поворот с запада на восток?
— Мне кажется, это сложнее, чем в других отраслях, но взаимодействие с Западом, особенно в сфере медицинского оборудования и фармацевтики, было более тесным. Мы до сих пор не смотрели внимательно на мир в Китае и Индии. Но есть крупные компании, заводы, с ними надо работать, включать их в эту систему, развивать взаимодействие. В той же Индии исторически производились препараты-дженерики, но сейчас эти компании стали активно присматриваться к инновациям.
Заинтересованы ли сами эти страны в сотрудничестве с Россией?
— Да, всем интересны технологии в медицине, новые разработки, так что есть над чем работать вместе. Наш стартап Medviar, например, работает в десяти странах мира — продает свой продукт, переводя его на иностранные языки.
Интересен и менталитет этих стран. В Эмиратах, например, очень уважают российскую науку. Особенно если к ним приходит уважаемый профессор, то отношение очень трепетное.
— Во время эпидемии COVID-19 говорили, что она дала мощный толчок развитию медицины. Продолжается ли этот импульс сегодня?
— Пандемия скорее привлекла внимание к медицине: все вспомнили, что есть технологии, есть врачи, которых мы должны вкладывать в развитие отрасли. Что covid-19 определенно ускорил, так это оцифровку системы здравоохранения.
Конечно, влияние коронавируса уже не так велико, особенно после того, как ВОЗ официально объявила об окончании пандемии. Петербургский экономический форум — пожалуй, единственное место, где в последнее время людям приходилось сдавать ПЦР-тест. Но компании, которые вылечились от ковида, начали диверсифицировать свой бизнес и развивать его дальше. Например, компания Rapid Bio, создавшая тест-системы на коронавирус, сейчас выпускает целую серию грипп-ковид, грипп, ВИЧ, различные другие инфекционные заболевания, Helicobacter pylori — диагностика различных инфекций по-прежнему актуальна. Осваивают и пищевую промышленность — например, анализ молока на наличие в нем антибиотиков.
— Какие новые акценты делаются сегодня в развитии медицины и фармакологии?
— В биотехнологическом кластере мы развиваем пять направлений, соответствующих мировым трендам. Во-первых, это фармацевтика. Здесь прежде всего онкология, лечение орфанных заболеваний. Акцент на тех заболеваниях, которые раньше были неизлечимы, но теперь могут быть излечены с помощью новых генно-клеточных технологий. Второе – это медицинское оборудование, техника и потом реабилитация. Причем связано это не только с последними событиями, но и вообще с тем, что население все больше страдает от стрессов и переутомления. Именно поэтому у нас сейчас более 70 стартапов, так или иначе связанных с реабилитацией и профилактикой здоровья. Обучение врачей, пациентов, цифровое здоровье — все это по-прежнему в тренде. Корпоративная медицина сейчас также востребована, крупные компании могут себе позволить внедрять новейшие технологии для поддержания здорового образа жизни своих сотрудников. И если раньше мы видели только комнаты отдыха, массажные кресла, возможность проведения сеансов с психологами и т.д.в офисах Google или Apple, то теперь и это есть — например, в Сбербанке и ВКонтакте. Компании понимают, что лучше беречь здоровье сотрудников, тогда можно значительно сэкономить на их больничных.
Отдельным направлением является агробиотехнология, которая также актуальна в свете необходимости развития агропромышленного комплекса.
— Понятно, что реабилитация становится одной из самых популярных тем. Как он будет развиваться?
— Отмечу, что много заговорили о реабилитации после ковида, столкнувшись с последствиями. Например, один из наших стартапов, Habilect, занимался развитием дистанционной реабилитации, когда пациентов собирали в клиниках других городов, и неврологи, специалисты по реабилитации проводили с ними сеансы — делали зарядку, тренировали дыхание. Сейчас эта компания занимается реабилитацией спортсменов после инсульта и т.д.
Детокс, который сегодня предлагают многие частные клиники, — это тоже своеобразная реабилитация. В мире происходит так много событий, что наша нервная система не успевает ко всему приспособиться. Ковид, изменения геополитической ситуации — все это влияет на здоровье и ускоряет старение. Поэтому всем нам нужны поддерживающие и расслабляющие меры для поддержания нашего здоровья.
Продолжением темы реабилитации является профилактика. На ПМЭФ мы подписали соглашение о сотрудничестве с Федеральным центром терапии и профилактической медицины. Лучшее лечение — это то, в котором не было необходимости, поэтому необходимы профилактические меры, чтобы реабилитация не потребовалась в первую очередь.
— То, что идет разработка технологий, мы смотрим на примере сколковских стартапов. Что насчет реализации?
— Тема covid особенно подстегнула Москву, и сейчас российская столица занимает одно из самых высоких мест в мировом рейтинге по пилотированию и внедрению инновационных решений. Ковид заставил клиники открыть все двери для стартапов, такого еще не было. Конечно, есть регионы, которые являются лидерами по тестированию новой техники: Самара, Нижний Новгород, Казань и Санкт-Петербург. Они все еще отстают.
— Когда телемедицина только начинала развиваться, многие говорили, что это будет революция, особенно учитывая удаленность некоторых регионов страны. Реализовано ли это на практике?
— Да, это хороший инструмент, особенно для отдаленных регионов, чтобы получить доступную медицинскую помощь и поддержку, например, москвичам. Правда, официально ставить диагнозы пока нельзя — только давать советы, пока регулятор здесь достаточно строг. И такие пилотные проекты проводятся в регионах. Распространяются и цифровые фельдшеры: устройства, которые фиксируют давление, контролируют уровень сахара в крови и т д. Это также помогает врачу удаленно наблюдать за пациентом и корректировать назначения. Очередь, конечно, должна быть, личный контакт с врачом по-прежнему очень важен.
- Хотите связаться со мной?
